Шахтерский храм Архангела Михаила

Караганда – молодой город. Еще 100 лет назад на его месте серебрился ковыль и желтел кустарник степной акации – караганника, обилие которого и дало городу такое название. Безмятежность кочевой жизни казахской степи была нарушена открытием здесь больших запасов полезных ископаемых – каменного угля, медной и железной руды. Первыми, кто стал добывать здесь металл, были французы и англичане. Столыпинские реформы переселили в карагандинские степи крестьян из России, Украины и Белоруссии. Но только в начале 1930-х годов малонаселенная казахская степь становится многолюдной. Сюда были сосланы сотни тысяч людей, в основном так называемые раскулаченные, целые семьи, у которых отняли все: дом, имущество, все средства к существованию – а взамен дали холодную и голодную казахстанскую степь.

Копай-город

Климат Казахстана похож на сибирский: уже в ноябре могут стоять тридцатиградусные морозы

Людей выгружали из товарняков в бескрайние пустые пространства. Вдали можно было увидеть несколько небольших поселков. Выдали лопаты и сказали: обустраивайтесь. Климат Центрального Казахстана похож на сибирский: уже в ноябре могут стоять тридцатиградусные морозы, да еще с сильным ветром, пронизывающим до костей. Но, в отличие от Сибири, Урала или центральной части России, здесь вообще нет деревьев. Как можно построить жилье без такого привычного для русского человека материала, как дерево? И люди стали копать. Сначала резали и вынимали дерн. Затем копали яму-землянку и из пластов дерна, аккуратно укладывая их друг на друга, сооружали стены и крышу. Перекрывали, чем могли. Так перезимовали. По свидетельству очевидцев, почти все дети эту первую зиму 1931–1932 года не пережили. Позже были построены бараки. Разумеется, все эти работы по «благоустройству» проводились в свободное от работы на шахте время. Вот так, без всякого архитектурного плана, появился первый район Караганды, который люди назвали Копай-город.

Первый храм

Работа на шахте и сегодня считается одной из самых опасных и трудных. В те времена все было тяжелее в разы. Не было, как сегодня, раздевалки, бани, ламповой, столовой. Люди в спецовке шли на работу. В шахте всегда тепло, иногда приходилось работать по колено в воде. Одежда уже в первый час работы промокала до нитки. Выйдя из шахты, приходилось идти домой по морозу 8-10 километров в мокрой одежде, которая тотчас превращалась в ледяную. Кто-то так и не дошел. Зимой не хоронили – не было сил. Тела, оставаясь лежать на дороге, в снежные бураны служили ориентиром для живых. Это стало причиной того, что землянки стали копать вблизи шахт: и идти ближе, и уголь на отопление дома рядом.

Зимой не хоронили – не было сил. Тела оставались лежать на дороге

Однажды, в середине 1930-х, в Караганду из села приехала пожилая супружеская пара. Они ходили по базару и осторожно спрашивали у людей, не знают ли они, где в Караганде можно найти священника. Им указали на одного. Придя к нему, они сказали, что у них сохранился антиминс из их теперь уже закрытой церкви, богослужебные сосуды и облачение. Предложили взять все это и начать служить. Но священник отказался наотрез, потому что недавно вышел из заключения и, видимо, сильно боялся опять попасть туда. Тогда нашли они еще одного батюшку – священника Иакова Пенькова. Тоже недавно освободился из Карлага. Отец Иаков стал тайно служить по домам прихожан, нередко службы совершалась в землянке одного верующего. Этот человек, Иван Семенович Тимаков (в монашестве Евфимий), позже сам стал священником и монахом, умер в возрасте 103 лет в Караганде. Вот как вспоминал отец Евфимий об этих службах: «Для молитвы собирались тайно по домам. Служили и у меня в землянке. Батюшка велел никому не говорить о службах, только ‟своим”, надежным. Вот прослышали о том бабки, просятся: «Причасти ты нас, только причасти, мы никому не скажем!» Как таким откажешь. Батюшка причастит. Они выходят из землянки на свет, крестятся и – громко так: ‟Слава Тебе, Господи, как хорошо! Помолились, причастились, а батюшка какой хороший, а певчие как поют!” Вот так, никому не сказали». Отцу Иакову запрещали служить, угрожая новым арестом, но он отвечал: «Я дал обет Богу и буду служить». В конце 1930-х он был арестован и расстрелян. В 1938-м году из Гулага вышел священник Владимир Холодков. Он приехал в Караганду, где в это время находилась его семья. О нем сохранилось очень мало воспоминаний, известно только, что часть своего десятилетнего срока он провел на Соловках.

Отцу Иакову запрещали служить, но он отвечал: «Я дал обет Богу и буду служить»

Во время войны отец Владимир добился от властей разрешения молиться открыто. В землянке, уже несколько расширенной, собиралось до 500 человек. Даже приезжал архиерей. В то время на Казахстанской кафедре служил священноисповедник Николай (Могилевский). Отец Евфимий так вспоминал об этом: «Приезжал он к нам, посмотрел он на все это и говорит: ‟Вот в Караганде какой народ: работают под землей, живут под землей и молятся под землей”. Служил владыка снаружи, в землянке народ не помещался».

Строительство храма

И вот наконец в середине 1940-х годов, сразу после войны, община была официально зарегистрирована, и верующим Караганды разрешили построить храм. Трудно понять, как они сумели этого добиться в то время. Место под храм было выбрано неслучайно, около кладбища. Тогда еще помнили, что начало ему положили братские могилы ссыльных, которых привезли и выбросили из вагонов зимой, прямо в метель – выжили единицы. В число церковной «двадцатки» входил человек, которого в 1990-е годы еще помнили самые старые прихожане. Все его звали дед Борис, и многие, считая его за человека непростого, обращались к нему за духовными и житейским советами. На что он неизменно отвечал: «Что ты у меня, дурака, спрашиваешь, откуда я что знаю? Возьми, открой такую-то главу пророка Исайи и почитай, там все у него написано!» И всегда, именно в указанной главе Священного Писания, человек находил ответ на свой вопрос. Когда стали решать, в каком месте должен быть храм и алтарь, этот дедушка Борис предложил помолиться Богу, чтобы Он Сам указал место для строительства. Все согласились, и сразу после молитвы вдруг прилетела птица и села в одном месте на будущей стройплощадке. Очевидцы и участники этой молитвы позже вспоминали, что это было так удивительно, что все они одновременно почувствовали, что это есть несомненный знак Божий, ответ на их молитву.

Храмы бывают каменные и деревянные, а храм Архангела Михаила в Караганде – земляной. Негде было взять кирпич и бревна, поэтому сбивали деревянные щиты, один Господь знает, где находили хотя бы этот материал, из них делали стены, устанавливая их, как несъемную опалубку, а пространство между ними засыпали землей и плотно утрамбовывали. Работали прихожане после тяжелых смен в шахте или на заводе. Идти домой сил не было, ночевали прямо в строящемся храме. В 1950-е годы, уже при следующем настоятеле, отце Иоанне Певунове, пристраивали небольшие приделы с северной и южной сторон храма. Сохранилось воспоминание одной прихожанки. После тяжелой работы все спали в храме. Проснувшись среди ночи, она увидела, что отец Иоанн молится. Обращаясь к нему, она спросила, почему он не ложится спать, на что тот ответил ей, чтобы она ложилась и спала, а он помолится еще. Вот таким самоотверженным трудом и подвижнической молитвой был возведен храм. В 1957-м году управляющий Казахстанской епархией архиепископ Иоанн посетил Караганду. 2 февраля в храме Архангела Михаила он совершил всенощное бдение, а на следующий день – чин освящения храма.

Настоятели

Настоятелями Михаило-Архангельского собора с начала его основания были исповедники православной веры. Священник Иаков Пеньков – основатель первой общины – расстрелян, протоиерей Владимир Холодков – узник Соловков, протоиерей Иоанн Певунов – также узник за веру. В начале 1960-х годов настоятелем храма был протоиерей Димитрий Млодзяновский, человек удивительной судьбы. Во время Великой Отечественной войны он добровольно вызвался отправиться в немецкий тыл. Был заброшен на вражескую территорию самолетом, кстати, десантировался вместе с легендарным русским разведчиком, героем Советского Союза Николаем Кузнецовым. В Ровенской области на Украине он получил приход и под этим прикрытием занимался разведывательной работой, помогая нашей разведке и партизанам в борьбе с фашистами. Отец Димитрий был награжден боевыми наградами. Ставший после него настоятелем храма митрофорный протоиерей Алексий Улович, как и многие его предшественники, десять лет провел в ярославских лагерях. Отец Алексий – выпускник Варшавского университета, факультета Православного богословия, потомственный священник – более 30 лет был настоятелем храма и благочинным. В течение всех этих лет он мудро противостоял давлению властей на Церковь, окормляя церковный народ. Рассказывал батюшка, что его нередко посещал работник КГБ, не раз пытавшийся его завербовать. Сулил ему повышение по службе, обещал даже устроить отцу Алексию служение за границей (батюшка знал европейские языки, например, магистерскую диссертацию он писал и защищал на польском). На все эти предложения батюшка отвечал с присущим ему юмором: «Что вы! Я же деклассированный элемент, десять лет отсидел в лагере, таким нельзя работать на государственной службе!» О некоторых уполномоченных говорил: «Он хороший человек, ему не жалко и денег дать».

***

Десятки тысяч карагандинцев крестились, венчались, причащались и молились в Михаило-Архангельском соборе Караганды. И сегодня он стоит – этот храм-исповедник, свидетель трагических событий нашей истории и очевидец героической жизни простых верующих людей, чьими молитвами и мы, с верою и благоговением входящие под его своды, надеемся приобрести Царство Небесное!